≈     Главная      Об авторе и трудах      Книги     Статьи и доклады     ≈

≈     Воспоминания     Экспедиции      Документы      Письма    ≈

                                    ≈     Фотогалерея      Аудио      Видео       Мои гости     ≈

≈     Творческие связи     ≈

Советская музыка, 1981, № 1, с. 100-102.

  Дина Дараган

В ПОСТОЯННОМ ДВИЖЕНИИ

«Из коллекции фольклориста» — небольшие книжечки непривычного квадратного формата с таким грифом на обложке начали появляться на прилавках магазинов после 1974 года.  Это было началом серии, задуманной, как говорилось в издательской аннотации, с целью регулярного ознакомления «музыкантов-профессионалов и многочисленных любителей музыки с традиционным и современным фольклором народов нашей страны, собранным в экспедициях последних лет».  Первые выпуски разошлись быстро, и уже в 1976 году получили поощрительный отклик критики¹.  С тех пор вышло четырнадцать сборников, накоплен некоторый издательский опыт, и можно попытаться оценить его.

Первое, что несомненно, — полезность самого замысла издания.  Небольшой объём (от полутора до шести печатных листов) каждого выпуска позволяет серии быть динамичной, а следовательно, отвечать своей главной цели.

Цели отвечает и гибкость принципа, по которому отбирается материал:  в одном случае сборники представляют определённый жанр — например, «Мордовские (эрзянские) причитания» или «Башкирские протяжные песни»;  в другом — образцы разных жанров, но одной локальной традиции — «Песни Нижней Тунгуски», «Песни реки Лузы»;  в третьем — записи одного исполнителя — «Песни Смоленской области, записанные от Е.К. Щёткиной» и «Песни Кировской области, записанные от А.А. Кениной».  В сборник, составленный С.Пушкиной — «По следам Пальчикова», вошли песни села Николаевка Уфимской области, где сто лет назад записывал фольклор Н.Е. Пальчиков.  Как известно, он одним из первых попытался передать своеобразие русской хоровой песни, фиксируя на слух разные партии многоголосия.  Сегодняшние многоканальные магнитофонные записи способны точно запечатлеть народное многоголосие, — но уже в современных вариантах.

Важное место отводится приложению — гибкой пластинке, воспроизводящей пение тех исполнителей, от которых записаны публикуемые образцы.  Дело в том, что и музыканты-теоретики, и практики-фольклористы привыкли пользоваться фиксированными нотациями.  Однако все, кто слышал народную песню в её естественном звучании, знают, как отличаются друг от друга эти два вида её существования — устный и письменный.  Надёжная и подвижная звукозаписывающая аппаратура, способная работать в полевых условиях, позволила создать в последние годы необычайно богатый фонд записей.  Одновременно усилилось ощущение несоответствия устоявшейся нотации живому звучанию народной песни.  Отсюда — попытки усовершенствования письменной фиксации, стремление к её большей детализации, а порой и сетования на чрезмерность таких попыток².

Ведущий редактор рецензируемой серии Э.Алексеев нашёл оригинальный способ преодолеть это противоречие:  введя параллельные «звуковые образы», он добивается стереоскопичности восприятия народной песни.  Читатель и слушатель убеждаются, что выработанная европейской культурой письменная фиксация музыки нуждается в корректировке при обращении к фольклору, особенно когда это касается восточноевропейского региона.  А в серии, как уже отмечалось, выходят не только русские сборники, но и песни разных национальностей нашей страны:  пока представлен фольклор автономных республик РСФСР — башкир, мари, татар и мордвы.

Из сказанного ясно, что замысел и осуществление серии «Из коллекции фольклориста» далеки от привычного антологического принципа собраний народной песни.  Рецензируемое издание, задуманное как массовое и динамичное, даёт нам возможность прикоснуться к живому бытию народного искусства в современности.  Отсюда и его особенности, о которых мы будем говорить на примере трёх выпусков 1979 года.

«Татарско-мишарские песни» вышли в сборнике, составленном 3.Сайдашевой и X.Ярми.  Татары-мишари относятся к одной из двух основных этнических групп татарского народа.  Их расселение в Поволжье и Приуралье позволяет им постоянно контактировать с другими народностями, которые оказывают влияние на их язык и культуру.  Кроме того, специалисты по этногенезу считают бесспорным наличие угорского компонента в культуре мишарей, что отличает их от группы казанских татар.  Музыкально-поэтическое творчество татар-мишарей богато и разнообразно;  хорошо сохранились в нём обрядовые песни — календарные и свадебные.  В сборнике представлены в основном лирические протяжные песни и баиты.  Протяжные, по преимуществу любовного содержания, наиболее музыкально развиты и мелодически богаты.  Их напевы ритмически прихотливы, украшены орнаментикой.  Поэтический текст часто строится как диалог влюблённых.  Но есть и песни, содержание которых связано с социально-бытовыми моментами, отражая обычно подлинные события и приближаясь по характеру к баитам (эпическим песням-сказаниям).

Пластинка, приложенная к сборнику, воспроизводит искусство двух певцов — Хафиза Ишмаметова и Абдуллы Кротова, и позволяет ощутить особую манеру народного исполнительства, пластичность и красоту напевов, поистине неисчерпаемую изобретательность певцов в передаче оттенков чувства.

Расшифровки, сделанные профессионалами, обнаруживают трудность ритмической фиксации напевов:  агогика народного исполнителя сообщает мелодиям совершенно особую, даже по сравнению с фиксируемой вариантностью, свободу дыхания.  Однако ритмическая «приблизительность», особенно отличающая мелизматические распевы, никак не влияет на высотно-ладовую сторону записи.  Иначе говоря, важные параметры народной песни оказываются вполне достоверными.  Думается, что и ритм может быть передан в нотной записи более точно при помощи специальных приборов типа интонографов, приданных в помощь расшифровщику.

В сборнике «Мордовские (эрзянские) причитания», составленном И.Касьяновой и М.Чувашёвым, расшифровки значительно точнее, хотя самый жанр причета, основанный на речитации, требует большой свободы в нотной записи.  Нотные примеры снабжены здесь дополнительными пометами, отмечающими повышение и понижение менее чем на полтонá, переходы пения в глиссандирование и т.п.  Мордовские причитания, в отличие от русских, сосредоточены в небольшом диапазоне, в них не встречаются широкие, сверхоктавные скачки, чаще всего мелодия не выходит за рамки терции.  «Появление структур типа трихорда в кварте или тетрахорда в квинте в похоронных причитаниях свидетельствует о перерождении обрядового пения в песенный жанр», — пишет И.Касьянова (с. 7).  Тем более достойны похвалы точная фиксация ритма, гибкого и капризного чередования долгих и коротких долей, на котором строится непрерывная цепь вариантных повторов одной мелодической формулы.

Записи сборника сделаны в 1965–1971 годах в мордовских сёлах Куйбышевской области (лишь одна песня — из Оренбургской) замечательным энтузиастом и собирателем народной песни, учителем физики Шенталинской средней школы Михаилом Ивановичем Чувашёвым.  Архив этого неутомимого пропагандиста содержит около двух тысяч интереснейших образцов, в том числе около ста плачей-причитаний.  Из предисловия И.Касьяновой мы узнаём и о разных видах причитаний (свадебные, рекрутские, похоронные), и о бытовании жанра в нынешних условиях (слова одной из певиц:  «Сяду за рукоделие и начну вспоминать и причитывать», с. 3).  Самым важным свидетельством жизнеустойчивости жанра оказывается его способность усваивать и воплощать новое содержание.  В этом отношении чрезвычайно интересны опубликованные «Плач о лётчике-космонавте Ю.А. Гагарине», «Причитание по космонавту В.М. Комарову» (два варианта, записанные от разных певиц) и заключающее сборник причитание по М.И. Чувашёву, скончавшемуся до выхода издания в свет.  В отличие от предыдущего сборника, на приложенной пластинке представлены многие исполнительницы.  Известно, как трудно сделать запись обрядовой песни, и тем более приятно отметить высокое качество звучания пластинки.  Уместно сказать, что всеми вопросами, связанными с выпуском этих пластинок фирмой «Мелодия», реставрацией и подготовкой записей руководит И.Бродский.

И ещё один сборник, совсем другого плана — «Песни Тульской области, напетые Е.Б. Ильиной».  Это опыт композиторского преподнесения фольклора, близкий тому, что дан был в вышедшем годом ранее сборнике «Башкирские протяжные песни» в исполнении и записи X.Ахметова.  Песни записала недавно скончавшаяся композитор Г.Смирнова от своей старой няни, уроженки Тульской области.  В молодости приехав в Москву, Елена Борисовна Ильина в памяти своей сохранила песни и сказки родных мест.  Рассказ Г.Смирновой живо передаёт образ одарённой сказительницы, повлиявшей, по-видимому, и на жизненное формирование будущего композитора.  «Конечно, постоянно присутствуя при рождении... рассказов, песен, сказок, — пишет автор, — я... усвоила приёмы импровизации» (с. 5).  В таком сборнике трудно ждать новых, неизвестных песен.  Почти всё, напетое няней, — образцы и варианты порой давно опубликованных, но и сейчас живущих и бытующих в народе напевов.  Здесь и «Из-за лесу, лесу тёмного» (но не в глинкинском, смоленском варианте, а в местном, тульском), и «У ворот сосна зеленая», и «Ой, не пава».  В таком собрании есть свой смысл и ценность:  изучение и сопоставление вариантов народных песен, знакомство с местной традицией их бытования — всё это материал для фольклористов.  Жаль только, что к сборнику не приложена пластинка, где прозвучали хотя бы некоторые из названных образцов в позднейшем исполнении:  сопоставление с композиторскими записями тоже могло дать пищу исследователям.

Последнее замечание продиктовано впечатлением от упомянутого выше сборника «Башкирские народные песни».  Но Хусаин Ахметов не только сам записал песни, он и напел их на пластинку, сохранив все особенности живого народного интонирования.  Здесь мы встречаемся с той особенностью композиторского мышления, которая должна быть отмечена музыкантами, занимающимися психологией художественного творчества:  нотированные образцы представляют своего рода вариант напева, порой «спрямлённый», упрощённый по сравнению с пением самого автора.  Даже не изучая подробно этой проблемы, можно заметить, что иные варианты связаны с передачей драматического содержания, влияющего на агогику исполнителя, что бóльшая часть неточностей (как и в татарском сборнике) связана с фиксацией ритма, что в некоторых случаях действует та тенденция, о которой уже говорилось:  слишком подробная нотация вызывает искажение напева (таково, например, начало пятой песни «Сибай»:  явное «раскачивание тона» — приём, характерный для многих начальных построений степных протяжных песен — огрубляется приблизительной нотацией).  В таких случаях мы сталкиваемся с реальной недостаточностью наших способов фиксации «звучащей материи».

Итак, рецензируемое издание безусловно выполняет те важные функции, которые заявлены в аннотации к нему:  оно даёт богатую пищу для размышлений как по поводу судеб и бытования фольклора в наши дни, так и для осознания теоретической проблематики музыкальной фольклористики.  С этой точки зрения особенно важна регулярность выхода сборников.  Необходимо, чтобы подготовленные выпуски не залеживались в издательстве, а вовремя попадали к своему читателю.  Здесь требуются усилия не только издательских работников, но и Книготорга, рекламы.  Рецензируемая серия может заинтересовать и отечественных, и зарубежных фольклористов, таким образом труды по пропаганде лучших образцов народного искусства будут вознаграждены сторицей.

Примечания

¹См.:  М.Ройтерштейн.  Серия «Из коллекции фольклориста» // «Советская музыка», 1976, № 7, с. .

²См., например:  И.Земцовский.  Предисловие к сборнику «Образцы народного многоголосия».  Л.–М., 1972, с. 4-6;  Э.Алексеев.  О «звуковом пространстве» и принципах нотирования раннефольклорной мелодики // «Советская музыка», 1979, № 9, стр. 99-103.

≈     Главная      Об авторе и трудах      Книги     Статьи и доклады     ≈

≈     Воспоминания     Экспедиции      Документы      Письма    ≈

                                    ≈     Фотогалерея      Аудио      Видео       Мои гости     ≈

≈     Творческие связи     ≈